НАВАЛЬНЫЙ ГЛУШИТ ПРОТЕСТ ДОВЕРИВШИХСЯ ЕМУ ГРАЖДАН 1

 Префразируя, против чего боролся на то и напоролся. Боротся с режимом в подворотне надо быть или провокатором или патриотом, но не политиком.

 Еще уголовники с режимом борются. Политики просвещают народ и избираются в парламент.

 Свобода от принятия решений и ответственности за это. Полный дзен, блин...

Добавлю цитату в тему

«Рабы свободы
Дмитрий Сухотерин, кандидат культорологии, сценарист и режиссер

•

Свобода. Нас закормили этим словом. Возвели его в ранг идола, кумира, бога. Все говорят о свободе и о том, что эта свобода дает.

А я ненавижу свободу. Потому что свобода – это обман, слово, за которым не стоит ничего, кроме убогой серости. Вы – можете мне не верить. Но.

Я ни разу не слышал о том, что нарушается чья-то свобода бегать по утрам трусцой или ходить в спортзал. Но я регулярно слышу об ущемлении свободы курильщиков отравлять мой воздух.

Я никогда не видел ограничений на публичную декламацию стихов Цветаевой, Гумилева, Есенина. Но слышал неистовое верещание о нарушении свободы устраивать произвольные пляски в храме.

Многие благодарны современному миру за свободу отношений и выбора, я бы даже сказал, перебора половых партнеров, и уже давно ничего не слышно о свободе верности и преданности одному человеку. На этом поприще преуспел только Хатико.

Подняв в воздух хоругви «свободы слова» и «честных выборов», люди радостно цепляют на себя белые ленточки, не имея даже википедического представления о том, что такое либерализм.

А, между прочим, «либерализм – это философское и общественно-политическое течение, провозглашающее незыблемость прав и индивидуальных свобод человека, выступающее за минимизацию вмешательства государства в жизнь людей». Конец цитаты.

Именно поэтому у нас можно свободно быть наркоманом или заливаться водкой хоть каждый день – и это не преступление против себя и общества, это свободный выбор человека. Это достижение либерализма.

Сегодня каждый первый занимается тем, что эксплуатирует свободу слова как девушку легкого поведения, нажимая «Рассказать друзьям» у недалеких цитат, приписываемых Фаине Раневской, Чарли Чаплину или Брэду Питту – вот уж известный афорист! Любой обыватель мнит себя блогером, выдает советы стране, правительству, рекомендует наказывать, карать и уничтожать сообразно своему, обывательскому, разумению.

И даже в документальном кино звучат восторженные слова: «Так здорово! Свобода слова стала общедоступной! Теперь каждый может высказать свое мнение через «Твиттер», блог, личную страницу! И этот процесс децентрализован, его нельзя контролировать!»

Как будто неконтролируемое производство шелухи вместо семечек – это огромное достижение. Свобода слова? Покажите среди этой шелухи мне слова, которые стоят того, чтобы их произнесли.

Сейчас их уже почти и не осталось, все они были произнесены тогда, когда мифа «свободы» не существовало. А те, что есть, ни в какой «свободе» не нуждаются.

Зато именно свободой слова прикрывается свобода пакости в храме, и люди всерьез берутся защищать это непотребство, провозглашая это искусством, не боясь, что их заберут за такое заявление в психиатрическую клинику.

И ведь не забирают! Ведь СВОБОДА!!! И вот уже телеканал «Дождь» проводит опрос: «Нужно ли было сдать немцам Ленинград, чтобы сохранить сотни тысяч жизней?»

Или на «Серебряном дожде» Михаил Казиник заявляет: «ГУЛАГ – система уничтожения лучших людей», как будто БАМ строили все сплошь академики да поэты, и ни одного насильника, вора, убийцы – только накачанные диссиденты с обнаженными мускулистыми торсами.

Я знаю много прекрасных фильмов, созданных в СССР (где, как известно, свободы слова не было, а царили Цензура, Мрак и Сталин, смешать, но не взбалтывать) – «Кин-дза-дза», «Иван Васильевич меняет профессию», «В бой идут одни старики», «Сталкер» – этот список можно продолжать очень и очень долго; и знаю «свободное» российское кино – «Сталинград», «Предстояние», «Самый лучший фильм» – и нужно ли продолжать этот список, или, может быть, этого дерьма уже достаточно?

Искренняя просьба: уберите, пожалуйста, свободу слова туда, куда вы запихали ответственность слова. Выньте хранящуюся в этих анналах истории ответственность на белый свет, отряхните и используйте! Отсутствие цензуры означает повышение требований к себе, а не вседозволенность.

«Свобода» пить, «свобода» курить, «свобода» материться на улице и на сцене, «свобода» хамства, лицемерия и лжи.

«Свобода» – это состояние отсутствия требований к самому себе, отсутствие желания становиться лучше. А то, что требует усилий – всегда несвобода.

Заставить себя бегать по утрам, получить второе высшее, бросить курить, ограничить потребление алкоголя, прочитать наконец-то Аристотеля – значит ограничить свою свободу, перестать быть свободоленивым унылым седалищем, перестать дрожать над этим жупелом – «свобода»!

Современная идеология отняла у нас несвободу строить общее светлое будущее, дав взамен свободу выплачивать кредит за айфон; она украла у нас наши Мечты, дав свободу выбора колбасы в магазине. Свобода делает из человека раба. Раба колбасы.

Хотя при сильном желании я могу выразиться и более компромиссно.

Свобода – она как кирпич. Его можно использовать для постройки Храма, а можно ударить прохожего в затылок в темном переулке. А как пищевой ингредиент он вообще непригоден.

Сам по себе кирпич не стоит ни восторгов, ни ненависти. Вокруг нас слишком много кирпичей – и нет цели строительства. Поэтому и остается только швыряться ими друг в друга.»

Крепастное право - это и было состояние свободы русского человека

===========

Кира двигает иудо-хистанутую абрамическую доктрину, вы что-то родноверческое из квасного патриотизма Никиты Михалкова и глиста Зорькина, мнящих себя помещиками-крепостниками при Машке-свиноматке Гогенцолерше. Это эклектика, доктрина у вас алогичная и некруглая, тк пытается увязать неувязуемое. У неё нет основы, а потому она быстро диффундирует, не найдя сторонников.

Можете проверить верность свой идеи не с вымышленной точки в пространстве - лубочной брехни про счастливое крепостное детство при добром помещике, а с деления на альтруистов и эгоистов, оно присуще всему живому и потому возникнет более реальная картина мира солидарности или вражды, помощи или конкуренции, приоритета личного или общего.