Учился у всехЯ писал о принципах руководителя: «Одновременно вам надо будет научиться делать Дело – точно оценивать по Делу обстановку и принимать эффективные решения, а также научить этому ваших подчиненных. Лучше всего это сделать в процессе исполнения как своего Дела, так и Дела подчиненных, и для этого вам нужно как можно больше Дел делать вместе с ними». И вот он пишет:
«Весной перед утренней планеркой я выезжаю в поле. И часто вижу там Суттора. Смотрю — сядет на корточки и ребром ладони осторожно снимает верхний слой почвы. Что-то внимательно рассматривает.
— Взгляните,— говорит он мне,— как росток пшеничный вьется под землей.
Присаживаюсь рядом, всматриваюсь: под снятым слоем, действительно, курчавятся белесые ростки пшеницы. Не помню, чтобы раньше мне приходилось видеть такие. Обычно ростки от пшеничного семени стрелой идут кверху (согласно биологической ориентации — кратчайшим путем к солнечному свету). А тут вьется пшеница, как волос каракульской смушки, у самой поверхности почвы, а на свет божий не пробивается.
— Почему бы это?
— Видите, как в последние дни похолодало. А земля успела накопить тепла. И зачем же такому нежному ростку из тепла в стужу пробиваться?— говорит Суттор.
Действительно, чтобы не замерзнуть, не попасть под утренние заморозки. «Как просто»,— думаю я, и еще раз убеждаюсь: всем существом чувствует землю Суттор.
— Надо было повременить с севом, — говорю. — Поторопились. Но кто знал, что начнутся такие холода?
Эдуард Эдуардович бережно присыпает землей вскрытую им пшеничную поросль, разравнивает ладонью образовавшуюся неровность пашни. Выпрямляется во весь рост, замирает, задумавшись, глядя куда-то вдаль. А потом уж отвечает, как обычно, неторопливо растягивая слова:
- Нет, председатель... Нисколько не поторопились... Посеяли в самый аккурат...
- Но ведь земля стынет, растениям грозит опасность!
- Теперь уж беда миновала,— так же спокойно продолжает Эдуард Эдуардович.— Тепла было вдосталь, и корень пшеницы набрал силу. Попомните меня — через день-другой корень этот погонит пшеницу в неудержимый рост. А поздний сев, тот, что под самые холода пришелся, проиграл нынче...».
Опять процитирую себя: «Значит ли это, что учиться нужно только у своих подчиненных? Видите ли, я пишу книгу не для дураков, и не вижу необходимости объяснять в ней пользу молока. Дело заставит вас учиться у всех – у начальников, у консультантов, по книгам и журналам – у самого черта. Но это будет не просто учеба – из всего того мусора, который будет на вас валиться в виде «крайне необходимой вам информации», вы будете сами выбирать только то, что нужно для Дела, а разобрать этот информационный мусор вам помогут подчиненные и само Дело». И вот пример этой истине дает Яков Геринг.
«Помню, никак не приживалась кукуруза на поливе, а мы стали высевать ее уже на сотнях гектаров. Урожай давала— 150—170 центнеров с гектара, хотя по всем прогнозам должен быть вдвое больше. В чем дело? Советовались с учеными. Главный агроном Василий Иванович Киселев просмотрел много литературы по выращиванию кукурузы на поливных землях, а ответа не нашел.
Тогда решили поехать в Талды-Курганскую область в колхоз «40 лет Октября», который славился высокими урожаями кукурузы на поливе. Председатель колхоза Герой Социалистического Труда Николай Никитович Головацкий охотно рассказывал нам об агротехнике возделывания кукурузы на поливных землях. И наши сомнения разрешились. ...Мы шли по кромке кукурузной плантации. Немилосердно жгло июньское солнце. Растеньица кукурузы, набравшие уже по четыре листочка, чуть пожухли — их зелень была тускловата.
- Почему же вы не поливаете?! — даже несколько испуганно спросил наш главный агроном своего коллегу, сопровождавшего нас.
- Ждем пятый листок,— невозмутимо ответил тот.
- Но почему?
- Закаляем, чтобы не была неженкой. Выстоит сама до пятого листочка, укрепится, вот тогда мы и дадим ей живой водички, и пойдет кукуруза в рост по-настоящему. Будет прибавлять по три — четыре сантиметра в сутки!
- А мы поливаем, как только всходы появятся,— сказал Киселев.
- И тем самым снижаете урожайность. Попав с «младенческого» возраста в «тепличную» обстановку, кукуруза теряет значительную часть энергии роста. Чем это объяснить, мы точно пока не знаем. Но, возможно, разгадка в так называемой теории раздражимости Ч. Дарвина. Всякое действие вызывает противодействие. Например, боронуя по весне озимые, мы как бы заставляем растения защищаться, и это придает им новые жизненные силы, способствует их лучшему развитию. Так и здесь: только раздражитель, мобилизующий силы растения, — зной, жажда. Во всяком случае,— заключил агроном,— многолетняя практика показывает, что поливать кукурузу надо после появления пятого листка.
Испытующе посмотрел на Василия Ивановича, на меня и добавил:
— Только учтите, товарищи, увидев жухнущие растеньица, не пугайтесь. Ведь стереотип уже сложился в сознании на многие годы: вянет — поливай. Так что вы не поддавайтесь ложной жалости.
Мы приняли совет на вооружение. В том же году самый высокий урожай кукурузы на поливе — 526 центнеров с гектара — был получен в звене, в котором первый полив кукурузы провели строго по выходе пятого листочка, несмотря на палящий зной, казалось бы, грозивший молодым росткам гибелью».
А вот посмотрите на его «курсы менеджеров»:
«Смотрю на своих односельчан и вижу — как изменились они, преобразуя жизнь в родном селе, как вырос уровень их знаний, как потребность в новом стала насущной. Полагаю, что именно поэтому родился в нашем колхозе «час знаний».
...Это не «пятиминутка», не «планерка», не «летучка», хотя элемент оперативности присутствует: уложиться за час, сказать самое главное, по существу, кратко. Так мы назвали двадцать лет назад своеобразный семинар, который стал обязательным для всех командиров производства. На «час» приходят с новой идеей, подготовленными — с выкладками, расчетами. Вас выслушают, обсудят предложение, запишут его в специальный журнал и потом проверят исполнение. Можно прийти с рекомендацией, почерпнутой из специального журнала, из статьи. Можно поделиться выношенным годами рационализаторским предложением.
…У кого-то зародилась идея для «часа». Сообщил об этом в правление, и вскоре объявления о том, что после работы в кабинете председателя колхоза состоится «час знаний», висели на самых видных местах, текст передавали по местному радиовещанию. И вот тридцать человек сидят в кабинете, и я предоставляю слово «заболевшему» идеей...
…Еще при первой встрече мы договорились, что каждый колхозник, осененный блестящей идеей, полезной для хозяйства, не только имеет право, но и обязан потребовать от председателя колхоза собирать «час». Кроме обязательных участников, на «час» приходят все, кто считает нужным. Повестка заранее не объявляется, но я, безусловно, заблаговременно выясняю суть предстоящего разговора у инициатора очередного сбора и назначаю «час», убедившись в актуальности проблемы. Все считаем: наши встречи нужны для того, чтобы не «изобретать велосипеда», чтобы получать свежую информацию, чтобы повышать активность людей в поисках нового».
Яков дает несколько примеров того, какой толк от такого обучения, скажем, такой:
«На «часе знаний» мы познакомились с содержанием статьи П. А. Полад-заде, С. И. Никулина, А. В. Угрюмова, помещенной в одном из специальных журналов. Нас заинтересовало то, как в подмосковном совхозе поливальные машины «Фрегат» перевели с электрозащиты на гидравлическую защиту. Это делает сложные машины более надежными в работе, и сама эксплуатация их становится несравненно дешевле: отпадает необходимость в дорогостоящих (и дефицитных) аккумуляторах, в большом штате обслуживающего персонала (у нас на 35 «Фрегатов» было 5 человек), нет необходимости целое лето держать при дождевальных установках дежурную автомашину.
Все решили: дело стоящее. Сразу после десятиминутного «часа», «виновник» получил командировочное удостоверение к авторам, чтобы на месте изучить все в деталях. А через три месяца все наши «Фрегаты» были переведены на гидравлическую защиту. Итог: за один год экономия от этой операции составила без малого 100 тысяч рублей».
Как все
Яков не просто смотрел, а действительно очень часто работал вместе с колхозниками даже когда, в этом, казалось бы, не было необходимости. По воспоминаниям о нем, если особых дел не было, он мог взять лопату и вместе со всеми веять на току зерно. Интересно и другое. Если вы обратили внимание, то по Уставу колхозники имели право для пропитания закупать те продукты, которые выращивают прямо в колхозе, причем, по себестоимости. И жена Якова без проблем могла взять в колхозной кладовой и какое угодно мясо, и молоко, и овощи. Тем не менее, Яков Геринг, как и все, держал корову и свиней, ухаживал за личным огородом. Для него было естественным быть «как все», ничем, никакими привилегиями не выделяясь из коллектива своих подчиненных. Он и сам об этом своем кредо писал:
«И еще от одного правила не отступаем: руководитель не должен иметь каких-то особых преимуществ перед рядовым колхозником, кроме тех, которые дает ему его чисто служебное положение: служебная машина, зарплата.
Иногда гости, приезжающие к нам в хозяйство, задают мне вопрос: «Почему у вас дома нет водопровода, парового отопления?» На что я вполне резонно отвечаю, что еще не дошли до нашей улицы коммуникации теплоцентрали и водопровода. Многих это удивляет: «Председатель такого колхоза, а...»
Что можно ответить? Для меня самое приятное и почетное, что я, как и все, колхозник. Ответственность за все хозяйство не позволяет мне в чем-то отличаться от других. У меня есть личное подсобное хозяйство: корова, свиньи, куры, — такое, как почти в каждом из 800 дворов колхозников. В шутку называю себя первым колхозником, потому что я — председатель. И дети — Эвальд, Лора и Герман, и моя жена Ольга Адамовна, учительница, не чураются сельского труда, управляются по хозяйству, и я им помогаю».
Огромную проблему при работе с людьми составляет дележ совместно заработанных денег. Я бы так сказал: как ни дели, а все равно найдутся те, кто будет упрекать тебя в несправедливости. Поэтому не удивляет, что отчет Якова общему собранию занимал 3-4 часа – Геринг подробно и обстоятельно пояснял, откуда (благодаря работе кого) в колхозную кассу пришли деньги, и как он их разделил.
Вот некоторые данные из доклада о производстве молока:
«…План производства молока выполнен на 100%. Производство молока увеличилось по сравнению с прошлым годом на 5,1%. Затраты кормов на центнер молока составили 1,01 центнера кормовых единиц, в том числе фуража (зерна, более дорогого корма, чем трава, сено и силос) 31 килограмм, а в прошлом году на центнер было затрачено 1,35 центнера кормовых единиц, в том числе фуража 36 килограммов. Надой на корову составил 2944 килограмма против 2830 килограммов по плану. Он был выше надоя 1977 года на 82 килограмма.
«…Первое место по производству молока занимает МТФ (молочно-товарная ферма) № 3. Себестоимость центнера молока здесь 17 рублей 28 копеек против средней по колхозу 20 рублей 46 копеек. (Цена молока в розничной торговле была 40 копеек за литр или приблизительно 40 рублей за центнер). Коллектив имеет самые низкие затраты труда на центнер молока — 0,75 человеко-дня, а план был — 0,96 человеко-дня. На 100 коров получено 99 телят. Ферма произвела сверхплановой продукции на 14 506 рублей.
За все это коллективу начислено 1450 рублей дополнительно.
Второе место заняла МТФ № 2. Себестоимость центнера молока здесь составила – 18,44 копейки. Затраты труда на центнер молока — 0,76 человеко-дня. Получено по 96 телят на 100 коров. Произведено сверхплановой продукции на 12 096 рублей. Коллективу начислено 1210 рублей дополнительно.
На третьем месте МТФ № 4. Себестоимость молока составила 18 рублей 97 копеек против плана 17 рублей 84 копейки. Это произошло в основном за счет перерасхода фуража: на 1 центнер молока по плану должно быть затрачено 30 килограммов, а затратили 34. Кроме того, недополучено за год молока от каждой коровы по 75 килограммов. Допущен перерасход средств на 740 рублей. По всем этим причинам дополнительной оплаты коллектив не получает.
Далее в докладе идет анализ неудовлетворительной работы молочного комплекса и расформированной МТФ № 1, приводятся факты…»
И вот так методично – за что деньги получены, и как распределены.
И совсем не удивляет, что в его воспоминаниях «отца колхоза» встречаются рассказы о делах, которыми должны были бы заниматься реальные отцы. И он и этими делами занимался потому, что его подчиненные именно так, – как на отца, - на него и смотрели:
«Приятно, что люди не стесняются приходить к нам в дом в любое время. Со своими просьбами. С огорчениями. И с радостью.
Вот поздно вечером приходит растерянный, чуть ли не плачущий паренек: у него «несчастная» любовь. Он любит ее, она любит его, а родители против. Просит:
— Яков Германович, дайте хоть какую-нибудь комнатку в общежитии, и мы поженимся.
Успокаиваю паренька. Обещаю похлопотать для них однокомнатную квартиру и поговорить с родителями.
Да мало ли какие заботы приводят людей к председателю в неурочное время. И нельзя от них отмахнуться, от этих забот.
…У меня в кабинете семнадцатилетний парень и его мать. Мы говорим о его судьбе. Парень отбился от рук— выпивает, поздно возвращается домой. Совсем не жалеет мать, которая одна его вырастила, всю любовь ему отдала. Я говорил с парнем, а он, отвечая, смотрел не на меня, а на мать. Смотрел ненавистным, уничтожающим взглядом. Вероятно, думал, что это она, его мать, нажаловалась председателю о его недостойном поведении. Я заметил, какой жесткий у парня взгляд. Около часа шла беседа, мой собеседник отвечал невпопад, неуклюже, каждым последующим словом противореча предыдущему. Мать, не выдержав вранья своего сына, очень мягко и скорей для себя, чем для него, сказала: — И откуда это все у тебя, сынок? Ведь мужчиной скоро станешь, солдатом!..
Это было похоже на стон женщины, вдруг осознавшей, что вместо мужчины воспитала скользкого ужа. Мне же горше всего было видеть, что в парне живет тупая озлобленность к матери, ко мне.
И опять я спрашивал себя, когда оно, это зло, зародилось в этом семнадцатилетнем парне? Где, где его истоки? Как помочь ему и его матери?»
На этом эпизоде, кстати, предпоследнем в книге Якова Геринга «Село родное», давайте закончим рассказ о нем как о руководителе.
(продолжение следует)
Ю.И. МУХИН
