Об ученых
Дискуссия о глупости организации советской и российской науки, навела меня на мысль еще раз поговорить об оглуплении людей современным образованием, в частности, о том оглупляющем человека принципе, которому следовал Ландау, и которому он учил: оперировать словами, не пытаясь образно понять, что за этими словами кроется. Ряд защитников Ландау грудью встали на защиту именно этого принципа, более того, даже отмечали его, как главный признак ученого.
В воспоминаниях о Л. Ландау «Так говорил Ландау», М.Я. Бессараб рассказывает, что «когда кто-то из журналистов попросил его рассказать, бывал ли он в лаборатории Капицы, Дау ответил: «Зачем? Да я бы там все приборы переломал!»»
Заметим, что Ландау получил Нобеля за работы Капицы, но в данном случае речь о другом – о его неспособности представить ни только работу физических приборов, но и вообще работу чего-либо.
«Дау ничего не смыслил в машинах и не переставал удивляться, когда его подрастающий сын чинил велосипед или будильник», - продолжает Бессараб, и именно это удивляет – как человек, написавший учебник по физике, может ничего не понимать в механике или электротехнике? К сожалению, при нынешнем представлении о том, кто такой «ученый», безрукого болтуна, не представляющего, о чем он болтает, хор таких же болтунов будет славить, как гения. Мне могут сказать, что в данном случае эта Бессараб что-то напутала. Ничего подобного, я вам сам аналогичный пример приведу.
В середине 80-х позвонил мне главный инженер завода, сообщил, что у него в кабинете ректор Павлодарского индустриального института, который просит в нашем экспериментальном цехе проверить какую-то серьезную идею. Посему мне надо срочно прийти, забрать у Главного этого посетителя, кандидата физико-математических наук и профессора, провести его в экспериментальный цех и там оценить, что нужно будет закупить, где расположить установку и что еще потребуется для проверки этой идеи ученого.
Привожу его в экспериментальный цех, садимся в пультовом помещении печи за стол, и я начинаю расспрашивать этого физика о сути того, что мне предстоит сделать. Ректор как-то непонятно темнит, но все же рассказывает, что речь идет о революции в области производства меди электролизом. Медь и электролиз – это не наше, это Минцветмет, но революция – это интересно. Поскольку он уверял, что все эксперименты уже проведены в институте и теперь нужна полупромышленная установка, то я прошу его нарисовать эскиз и электрическую схему. Он рисует, и мне как-то сразу все перестало нравиться – уж больно схема была примитивна, как из школьного учебника: сеть – трансформатор – выпрямитель – электроды в ванне электролиза. Так в чем же суть революции? – начал допытываться я. Ректор темнил, я настаивал, угрожая, что не буду заниматься тем, чего не понимаю. И он, в конце концов, сообщил, что вот по этой схеме у него мощность в электролизной ванне получается больше, чем та электрическая мощность, которую установка забирает из сети. Таким образом, часть меди будет получаться бесплатно с точки зрения затрат электроэнергии.
После этих слов я начал к нему присматриваться.
- Но ведь у вас получается, что КПД этой установки больше единицы?
- Да! – гордо ответил он, удивив меня чрезвычайно, поскольку с такими дубами я еще не встречался.
- Послушайте, но если в вашей схеме электроды в ванне соединить проводниками с входом в схему, то установку можно будет отключить от сети – она будет работать сама по себе.
- Да! – опять-таки гордо подтвердил он.
- Но ведь это же вечный двигатель, а вечный двигатель невозможен.
Тут ректор взглянул на меня со всем высокомерием профессора и кандидата физических наук, и выдал что-то про то, что малообразованным людям трудно понять неисчерпаемые таинства природы и величие умов, которые эти таинства познают.
Меня это обозлило, и я попросил его показать на схеме, в каких местах и какими приборами он замерял мощность. Оказывается, в сети он замерял мощность счетчиком активной электроэнергии, ток и напряжение на электродах – соответственно амперметром и вольтметром. Все стало ясно.
- На постройку вечного двигателя я не затрачу ни единой заводской копейки и даже за ваши деньги ничего делать не буду, чтобы не позориться.
Тут «ученый-физик», само собой, обиделся и покинул экспериментальный, не попрощавшись. Мы сидели за столом в пультовом помещении печи, а рядом молоденький КИПовец заправлял чернилами и бумагой самописцы. Я его подозвал.
- Посмотри схему! У этого мужика на выходе мощность получается больше, чем на входе.
- Естественно, - сказал электрик, бросив на схему беглый взгляд, - он же на входе замеряет активную мощность, а на выходе – кажущуюся.
Надо пояснить, что электрическая мощность рассчитывается как произведение тока на напряжение – это школьные знания. Но в случае с переменным током дело усложняется, и чтобы так подсчитать мощность, нужно, чтобы синусоиды тока и напряжения абсолютно совпадали, т.е. чтобы максимуму напряжения соответствовал и максимуму тока. В реальных схемах такого не бывает из-за наличия реактивных сопротивлений, из-за которых максимум тока то отстает от максимума напряжения, то опережает его. Поэтому в таких случаях рассчитывается три мощности: активная – реальная мощность, которая у всех в доме замеряется счетчиком электроэнергии; реактивная и кажущаяся. Последней мощности реально нет – это просто произведение тока на напряжение и, как видите, паренек, закончивший ПТУ, немедленно понял, в чем дело. А дело в том, что кажущаяся, несуществующая мощность всегда численно выше активной, иногда, если реактивные сопротивления велики, выше в несколько раз.
Таким образом, этот «ученый-физик», сдав все экзамены в школе и университете, и защитив соответствующую диссертацию по физике, не только не понимал элементарнейших вещей из электротехники, но не понимал даже принципов физики! Но зато учил студентов величию Теории относительности и приговаривал, что понять ее могут только такие выдающиеся умы, как он.
О точном названии
После того, как власть в СССР захватили самые умные представители его многочисленных наций, эти представители в парламентах надолго засели за увлекательную работу переименований городов и улиц, и за разрушение памятников. Это понятно – работали на пределе своих умственных способностей. А в это время знающие люди тихонько переписали словари, и очень много слов в нашем языке вдруг приобрело несколько иное, а то и прямо противоположное значение. И это мало кто заметил!
Но я не об этом тихом мошенничестве, а о другом – а как случилось, что мы сразу же не представляем образно то, что используемые нами слова описывают, а вынуждены искать значение этих слов в словарях?
Тут два случая. Во-первых, уже несколько веков тупая часть нашей, так сказать, интеллигенции, для придания некой умности своей болтовне, натащила в русский язык иностранных аналогов русских слов, и своей настырной болтовней именно этих слов, вытеснила из языка русские слова. Кроме этого, открывались новые явления, требовались новые слова для этих явлений, но эта наша тупая интеллигенция не была способна образно представить себе суть этих новых явлений, соответственно, не была способна сконструировать описание этой сути понятиями русского языка. Посему тупо переносила название новых явлений из иностранного языка. Это даже видно. Если были в России талантливые физики-электротехники, то в физике еще встречаются понятные и русскому человеку термины «ток» или «напряжение», или «сопротивление». А если расцвет химии пришелся на повторятелей заграничных истин, то и термодинамика забита энтропиями и энтальпиями.
Но вернемся к немотивированной замене русских слов иностранными словами.
Скажем, зачем русское слово «народовластие», заменено словом «демократия»? Да затем, чтобы уверить, что народовластие, на самом деле, это когда большинство навязывает свою волю меньшинству тайным голосованием - ведь именно это на практике и имеют в виду под демократией. А если назвать эту, навязанную нам ситуацию по-русски – большинствовластием, - то сразу же возникнет вопрос – а народовластие когда будет? Ведь любому русскому или русскоязычному без словаря понятно, что большинствовластие и народовластие это далеко не одно и то же. Большинство – это еще не народ, и выборы органов власти большинством, это не власть народа. И, само собой, введением иностранного слова «демократия» поиски настоящей власти народа заменяются бессмысленной болтовней о необходимости и величии демократии, точно так же, как в физике поиски истины заменены болтовней о величии и необходимости Теории относительности.
Зачем нам в русском языке греческие слова «экономика» и «экономист», если у нас есть свои слова «хозяйство» и «хозяин»? А затем, что хозяйство не мыслимо без хозяина, и когда в хозяйстве возникает бардак, то сразу же возникает вопрос – а куда смотрит хозяин? А если в экономике бардак, то тогда кто виноват? А кто ж его знает? Президент и премьер – исключительные молодцы, академики-экономисты – умнее не придумаешь. Разве они виноваты? Народ виноват, пьяницы, паньмаш, ну и так далее.
Зачем нам слово «план»? У нас что – не было русского слова «замысел»? Что – Госплан звучало умно, а Государственный комитет по хозяйственным замыслам (Госзамысел) – глупо? Нет, не глупо. Просто использование этого русского слова, без словаря наталкивало на мысль, кто же это у нас хозяин, и каких это он мыслителей набрал себе в свой штаб, успехи народного хозяйства замысливать? К тому же, используй мы это свое родное слово, как можно было отказаться от народного хозяйства хозяйственных замыслов в пользу безмозглого народного хозяйства - хозяйства без хозяина? Тут бы даже тупой интеллигент задумался. А от плановой экономики в пользу рыночной отказаться? Да, запросто!
Или слово «философ» - человек, осмысливающий явления природы и жизни и находящий связи между ними. Ну, почему было не назвать его по-русски «осмысливатель»? И начало бы такое чмо рассуждать про величие Гегеля и Канта, спросить его – а ты-то что сам осмыслил?
О культуре я недавно писал. Культура – это сумма знаний, накопленных человечеством. Так при чем тут те, кто у нас называет себя «культурными людьми»? Это же скоморохи-развлекатели. Нет, скомороху, конечно, нравится, когда его называют работником культуры, но народу-то зачем вводить себя в заблуждение ради этих скоморохов??
Второй случай, это когда новому понятию дается хотя и русское слово, но дается как-то необдуманно.
Скажем, слово «писатель». А кто не писатель? И сортирных стен маратель – тоже писатель. Было же точное по смыслу слово «сказочник». Но, видишь ли, сказочники – они из народа, они быдло, а мы – белая кость, нам надо по-особому зваться. Ну, польстили бездельникам, но смысл-то профессии утерян!
И это же произошло со словом «ученый». А кто у нас не ученый?
Скажем, паренька дедушка читать по складам выучил, а потом паренек до старости хлеб сеял. Он не ученый. А балбесу учителя и репетиторы заумь о жизни в голову двадцать лет вдалбливали – он ученый. Хорошо. Но разве паренек такие же двадцать лет мозги отключал? Нет, он тоже учился, но только паренек учился прямо у жизни, а балбес у специалистов, считающих, что можно изобрести вечный двигатель. И вот теперь, только из-за того, что балбесу знания о жизни в голову вдалбливали, он считает себя чем-то умным, а остальных дураками, и только себя называет ученым, и только поэтому считает себя вправе паразитировать на остальных.
Нет, ученый – это не то слово, что нужно! И держать на шее ученых смысла нет, наоборот, раз тебя, ученого, за народные средства выучили, так ты народ на своей шее и держи!
Задумаемся, а что нам от науки нужно? Приглушим звук, пока пройдут вопли: «Знания!». Нет, знания и по телевизору непрерывным потоком идут – тот артист марихуаны накурился, та артистка на прием без трусов пришла. Недавно завтракаю, а по «Маяку» меня грузят знаниями: в Австралии один долбон решил сделать на спине татуировку, но обидел мастера, и тот выбил ему на спине вместо заказанной картинки красивый член 47 см длиной (замерили). Долбону пришлось заплатить 2 тысячи долларов, чтобы украшение свести. Это что – не знания? Знания, и «Маяк» меня ими обогатил, видите, я даже числа запомнил без репетитора. И насколько те знания, которые в своей массе добывают наши ученые, ценнее этих, добытых дебилами «Маяка»?
Так, что не знания нам от науки нужны, а польза. Может ученый без знаний принести пользу – пусть несет – нам без разницы, как он пользу нашел. Не может ученый без знаний пользу найти – его проблемы, сам добывай знания, какие хочешь, А НАМ НУЖНА ПОЛЬЗА! Поэтому то, что мы сейчас зовем наукой, и надо называть знаниями (той или иной области), а ученых надо называть искателями пользы. Длинновато получилось, но точнее, чем нынешнее «ученые».
А то ведь что получается. Французы составили список 100 ученых мировой истории, труд которых принес максимальную пользу человечеству. По этому критерию, в этом списке, само собой, Эйнштейна совсем нет, но вот Т.Д. Лысенко, хоть и на 93-м месте, но в сотне. А у нас, чем больше себя ученый мнит ученым, тем больше поносит Лысенко, тем больше нахваливает Эйнштейна. Тоже понятно: ведь наши ученые не искатели пользы – они те, кому в голову вдолбили какие-то знания, поэтому для них Лысенко – никто, но им жаль потерять то, что им в голову вдолбили про Эйнштейна.
А переименуй их в искателей пользы, и они мигом перестанут цепляться за мертворожденную Теорию относительности, а будут ценить только те идеи, которые дадут им пользу найти. Иначе, какие они искатели пользы?
