В Мосгорсуде 24-25 октября 2016 года рассматривалось ходатайство теперь уже прокуратуры ЦАО о продлении срока содержания под стражей В. Парфёнова и А. Соколова и домашнего ареста Ю. Мухина на 14 суток, то есть по 11 ноября 2016 года.
Ситуация с делом ИГПР ЗОВ, вообще-то, странная, возможно вам поможет заявление об отводе прокурора, которое сразу же заявил Мухин:
«Уважаемый суд!
Я не ошибаюсь в председательствующем и прекрасно знаю, что ворон ворону око не выклюет. Тем не менее, я заявляю отвод прокурору в связи с тем, что он не настоящий прокурор, а член преступного сообщества, участвующий в совершении преступления, предусмотренного статьями 141 и 299 УК РФ.
Доказывается это просто. Прокурор ЦАО получил от СК ЦАО уголовное дело 385061, а действия прокурора при получении уголовного дела установлены статьёй 221 УПК РФ. Часть 2 этой статьи требует от прокурора: «Установив, что следователь нарушил требования части пятой статьи 109 настоящего Кодекса, а предельный срок содержания обвиняемого под стражей истек, прокурор отменяет данную меру пресечения».
Часть 5 статьи 109 установила: «Материалы оконченного расследованием уголовного дела должны быть предъявлены обвиняемому, содержащемуся под стражей, и его защитнику не позднее чем за 30 суток до окончания предельного срока содержания под стражей, установленного частями второй и третьей настоящей статьи».
Даже если бы мы совершили вменяемое нам преступление, то предельный срок содержания под стражей 12 месяцев. Я был арестован 28 июля 2015, а следователь предъявил мне постановление о привлечении в качестве обвиняемого в окончательном виде только 19 августа 2016 года - через год и 20 дней после моего ареста и заключения под стражу.
Будь в нашем деле прокурор, а не преступник, он бы потребовал освободить меня по основаниям части 2 статьи 221 УПК РФ, но он требует продлить мне содержание под стражей, следовательно, он преступник.
И связи с тем, что у нас вместо прокурора преступник, я заявляю отвод помощнику прокурора ЦАО Мартынюк М.Е.».
Судья, разумеется, отвод не удовлетворил, пообещав, что с вопросом освобождения обвиняемых разберётся по ходу дела, для этого, дескать, и суд проводится. Никто особо не спорил, поскольку, как я думаю, все понимали, что Мухин заявил отвод с самого начала, чтобы объединить сторону защиты вокруг этой темы, а то при трёх обвиняемых и трёх защитниках, защита получается уж очень расплывчатой - все говорят обо всём и топят главную тему в мелочах. А это даёт возможность бесчестному судье описать в постановлении мелочи и получается, как будто он доводы защиты разобрал. А на самом деле он о них и не упоминал.
Однако, думаю, что Мухина не поняли, поскольку и на этот раз от защиты было много мелочей, которые вошли в постановление суда, а главные вопросы судья, как водится, вообще не рассматривал.
Попытаюсь по возможности сжато описать происходившее. Дело рассматривал судья Московского городского суда Музыченко О.А., а прокурора ЦАО представлял его помощник Мартынюк М.Е. - на вид очень молодая дама, просидевшая всё дело с изумлённым видом и практически ничего не сказавшая даже тогда, когда ей надо было говорить. Между прочим, судья пытался её расшевелить, но безуспешно.
Итак, в чём суть дела.
Статья 221 УПК РФ устанавливает, что получив от следователя уголовное дело, прокурор в течение 10 суток его изучает, после чего утверждает обвинительное заключение и отправляет дело в суд. Если 10 суток для изучения дела не хватает, то прокурор получает у вышестоящего прокурора разрешение на продление срока утверждения обвинительного заключения до 30 суток. Если при этом оставшегося срока домашнего ареста или срок содержания под стражей обвиняемых оказывается недостаточно, чтобы обеспечить теперь уже суду 14 дней для ознакомления с делом, то при выполнении вышеуказанных условий прокурор может просить суд продлить срок домашнего ареста или срок содержания обвиняемых под стражей.
Но прежде всего, прокурор устанавливает, выполнено ли требование части 5 статьи 109 УПК РФ - окончено ли уголовное дело за 30 суток до окончания предельного срока содержания под стражей, и если этот срок нарушен, то прокурор САМ ОТМЕНЯЕТ эту меру пресечения.
А по делу ИГПР ЗОВ, напомню, хронология такова. Сначала следствие сфабриковало окончание следствия как-бы за 30 дней до окончания срока пресечения в виде лишения свободы, а потом прокуратура отменила окончание дела, следствие возобновили, и новое окончание уже было чуть ли не через месяц после того, как закончился предельный срок содержания под стражей Мухина, Парфёнова и Соколова. Потом, с обычной помощью сообщников в Хамовническом суде, следователь Талаева прекратила знакомить с делом обвиняемых и сдала дело в прокуратуру ЦАО, а прокуратура:
- зная, что следователь окончил предварительное следствие через 20 дней после предельного срока заключения под стражу;
- не имея разрешения вышестоящего прокурора передавать дело в суд позже 10 дней после получения дела от следователя;
- утвердив обвинительное заключение за 14 дней до окончания срока заключения под стражу,
не отменила обвиняемым меру пресечения в виде заключения под стражу, а обратилась в Мосгорсуд с ходатайством продлить срок заключения обвиняемым под стражей в целях, не предусмотренных законом, следовательно, незаконных!
Между прочим, получается, что прокуратура ЦАО своих начальников в прокуратуре Москвы боится больше, чем так называемых судей Московского городского суда. Она ведь не обращалась к Прокурору Москвы за продлением срока, а сходу обратилась в Мосгорсуд.
И Мосгорсуд не подвёл!
Судья О.А. Музыченко, официально признав НЕЗАКОННОСТЬ ХОДАТАЙСТВА ПРОКУРОРА, вписав в Постановление: «…содержащиеся в ходатайстве прокурора доводы относительно необходимости рассмотрения поступивших в прокуратуру ходатайств защиты не могут быть приняты во внимание в качестве основания для применения меры пресечения», и полностью проигнорировав доводы защиты, удовлетворил ходатайство прокурора НА ОСНОВАНИИ ДОВОДОВ, которые прокурором НЕ ЗАЯВЛЯЛИСЬ, и в судебном заседании вообще НЕ РАССМАТРИВАЛИСЬ. То есть, судья оказался ещё одним прокурором в этом суде - сам обвинял, и сам со своим обвинением соглашался.
Я прилагаю его постановление к статье, и вот посмотрите, что он сделал.
Основанием своего отказа отменить меру пресечения обвиняемым, судья Музыченко объявил то, что «обвиняемые Парфенов и Соколов содержались под стражей, а Мухин под домашним арестом на основании судебного решения, которое вступило в законную силу после возобновления производства следственных действий по делу. Данное решение действует и в настоящее время и может быть отменено либо изменено лишь вышестоящим судом».
То есть, Музыченко объявил, что не в силах выполнить то положение закона, которое в силу части 2 статьи 221 УПК РФ обязан был выполнить сам прокурор безо всякого суда.
Но объявив о своём бессилии, судья Музыченко тут же сообщает: «Процедура же рассмотрения по ходатайству прокурора вопроса о мере пресечения для обеспечения выполнения судом требований ч.3 ст. 227 УПК РФ производится после окончания предварительного следствия и предполагает возможность продления срока действия указанных мер пресечения свыше предельного. При таких обстоятельствах основания для изменения избранных в отношении обвиняемых мер пресечения в связи свыше указанными доводами защиты у суда отсутствуют».
То есть, беззаконно продлевать срок заключения под стражей судья Музыченко может, а исполнить требование закона и освободить обвиняемых, - не может. По причине шизофреничности такого довода, прокурор ЦАО и не выдвигал его в качестве своего отказа отменить меру пресечения в виде заключения под стражей. Судья Музыченко сам этот довод придумал!
Одновременно признавшись, что в отличие от предыдущего суда, установившего срок заключения под стражу формально с соблюдением статьи 109 УК РФ, судья Музыченко рассматривал дело, зная, что возобновлённое следствие закончено с нарушением положений статьи 109 УК РФ. И, тем не менее, обвиняемых не освободил!
Судья Музыченко в начале процесса зачитал обвиняемым права, начав их перечень с того, что обвиняемые имеют права знать, в чём их обвиняют. Мухин воспользовался этим и дважды огласил итоговый вывод обвинительного заключения: «Преступная деятельность Мухина Ю.И., Барабаша К.В., Парфенова В.П.. Соколова А. А., принимавших участие в организации деятельности экстремистской организации, направленная на массовое pacпространение экстремистских материалов, была пресечена правоохранительными органами Российской Федерации». И дважды просил суд потребовать от прокурора разъяснить, как называется та организация, в деятельности которой их обвиняют, и какой преступной деятельностью эта организация занималась, поскольку административным правонарушением является распространение только ЗАВЕДОМО экстремистских материалов, а распространение просто экстремистских материалов не является противоправным. Тем более, не является преступлением или административным правонарушением неосуществлённое намерение совершать то, что не является даже правонарушением.
Судья Музыченко заявил, что он не имеет права требовать от прокурора разъяснения, в чём обвиняются обвиняемые, но оставив обвиняемых под стражей, в своём постановлении «установил», что обвиняемые в организации деятельности неизвестной организации, с целью совершать деяния, не являющиеся даже правонарушениями, совершили тяжкое преступление. Судья без колебаний вписал: «Также судом учитывается тяжесть и характер предъявленного обвинения». То есть, даже не выяснив, в чём обвиняемые обвиняются, не рассмотрев ни единого доказательства, Музыченко установил виновность обвиняемых!
И для обоснования своего решения, судья Музыченко цинично лжёт: «Исследованная в настоящем судебном заседании переписка обвиняемых и иных лиц в сети «Интернет» содержит, в том числе, информацию относительно препятствования производству предварительного расследования (например, рекомендации свидетелям давать заведомо ложные показания, советы одного из обвиняемых относительно способа получения листка нетрудоспособности для срыва следственных действий)».
В судебном заседании ничего подобного не только не исследовалось, но и не оглашалось ни прокурором, ни судом.
Судья Музыченко также проигнорировал и даже не упомянул в постановлении о том, что обвиняемые и защита, после отказа представителя прокурора разъяснить, в чём обвиняются обвиняемые и почему прокурор игнорирует часть 2 статьи 221 УПК РФ, заявили единодушное ходатайство к суду вынести частное определение в адрес прокуратуры за незаконное содержание обвиняемых под стражей.
Что в итоге? На мой взгляд, Музыченко просто поиздевался над статьёй 15 УПК РФ и открыто выступил на стороне обвинения. Это доказывается:
- признанием судом незаконности доводов прокуратуры и САМОСТОЯТЕЛЬНЫМ ВЫДУМЫВАНИЕМ ЗА СТОРОНУ ОБВИНЕНИЯ доводов, которые прокурор не заявлял;
- отказом судьи Музыченко обеспечить права обвиняемых и установить существо того, в чём они обвиняются;
- «установлением» вины обвиняемых в «тяжком преступлении» без рассмотрения этой вины и оставление обвиняемых под стражей по статье, по которой наказанием является даже штраф.
Ведь это ложь, что преступление, предусмотренное частью 1 статьи 2822 УК РФ, тяжкое. Как это преступление может быть тяжким, если перечень наказаний по нему начинается со штрафа в 300 тысяч рублей?
Вот кто этот Музыченко - судья или член преступного сообщества?
Соб. корр.
Приложение:
№402к-1591-1592/16
ПОСТАНОВЛЕНИЕ
о продлении сроков содержания под стражей и под домашним арестом
г. Москва 25 октября 2016 года
Судья Московского городского суда Музыченко О.А.,
при секретаре Синючковой Е.В.,
с участием: помощника прокурора ЦАО г. Москвы Мартынюк М.Е., обвиняемых Парфенова В.Н., Соколова А.А. и Мухина Ю.И., их защитников-адвокатов Динзе О.Н., Курьяновича Н.В. и Чернышева А.С,
рассмотрев в открытом судебном заседании ходатайство первого заместителя прокурора Центрального административного округа г. Москвы Щербинина Д.Ю. по уголовному делу № 385061 о продлении срока содержания под стражей в отношении
Парфенова Валерия Николаевича, родившегося 3 августа 1974 года в г. Львове, гражданина РФ, разведенного, имеющего на иждивении несовершеннолетнего ребенка 2002 года рождения, работающего системным администратором в ОАО МОЭК, не судимого,
Соколова Александра Александровича, родившегося 17 ноября 1987 года в г. Москве, гражданина РФ, женатого, работающего корреспондентом в ЗАО «РБК», не судимого,
и ходатайство о продлении срока содержания под домашним арестом в отношении
Мухина Юрия Игнатьевича, родившегося 22 марта 1949 года в г. Днепропетровске, гражданина РФ, женатого, пенсионера, не судимого,
обвиняемых в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282.2 УК
РФ:
УСТАНОВИЛ:
Настоящее уголовное дело возбуждено 22.07.2015 года в отношении Мухина по ст. 282.2 ч.1 УК РФ. В ходе предварительного расследования в одно производство с данным уголовным делом соединены другие уголовные дела.
В соответствии со ст. 91 и 92 УПК РФ Парфенов и Соколов были задержаны 28.07.2015 года, а Мухин - 29.07.2015 года.
29.07.2015 года в отношении каждого из них была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. 19.08.2015 года мера пресечения в отношении Мухина была изменена на домашний арест. Сроки действия указанных мер пресечения продлевались судом до 15 месяцев, то есть до 28.10.2016 года в отношении Парфенова и Соколова и до 29.10.2016 года в отношении Мухина.
14.10.2015года первым заместителем прокурора ЦАО г. Москвы утверждено обвинительное заключение по делу.
Первый заместитель прокурора ЦАО г. Москвы обратился в суд с ходатайством о продлении срока содержания обвиняемых Парфенова и Соколова под стражей, а Мухина под домашним арестом на 14 суток, а всего до 15 месяцев 14 суток, то есть до 11.11.2016 года включительно.
Как следует из ходатайств, срок действия указанных мер пресечения недостаточен для принятия судом решения относительно меры пресечения в отношении обвиняемых на время судебного разбирательства.
По мнению прокурора оснований для отмены или изменения указанных мер пресечения не имеется, поскольку обвиняемые могут скрыться от следствия и суда, продолжить заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелям и оказывать на них давление, иным путем воспрепятствовать производству по делу.
В судебном заседании прокурор ходатайства поддержала.
Обвиняемые и защитники возражали против удовлетворения ходатайств, ссылаясь на допущенные следствием и прокуратурой нарушения положений уголовно-процессуального закона, отсутствие предусмотренных законом оснований для продления срока действия избранных в отношении обвиняемых мер пресечения, отсутствие события преступления, в совершении которого они обвиняются.
Выслушав мнения участников процесса, изучив представленные материалы, суд приходит к следующим выводам.
Согласно положениям 4.2.1 ст. 221 УПК РФ, установив, что к моменту направления уголовного дела в суд срок домашнего ареста или содержания под стражей оказывается недостаточным для выполнения судом требований, предусмотренных ч.3 ст.227 УПК РФ, прокурор при наличии оснований возбуждает перед судом ходатайство о продлении срока домашнего ареста или содержания под стражей.
Ходатайства о продлении срока содержания обвиняемых Парфенова и Соколова под стражей, а Мухина под домашним арестом внесены в суд уполномоченным на то должностным лицом - прокурором, в чью компетенцию входит утверждение обвинительного заключения.
Сроки содержания обвиняемых под стражей и под домашним арестом недостаточны для выполнения судом требований ч.3 ст. 227 УПК РФ.
Обсуждая доводы защиты относительно нарушений следствием положений ч.5 ст. 109 УПК РФ, а прокурором ч.2 ст. 221 УПК РФ, суд отмечает, что на момент поступления уголовного дела прокурору для утверждения обвинительного заключения обвиняемые Парфенов и Соколов содержались под стражей, а Мухин под домашним арестом на основании судебного решения, которое вступило в законную силу после возобновления производства следственных действий по делу. Данное решение действует и в настоящее время и может быть отменено либо изменено лишь вышестоящим судом. Процедура же рассмотрения по ходатайству прокурора вопроса о мере пресечения для обеспечения выполнения судом требований ч.3 ст. 227 УПК РФ производится после окончания предварительного следствия и предполагает возможность продления срока действия указанных мер пресечения свыше предельного. При таких обстоятельствах основания для изменения избранных в отношении обвиняемых мер пресечения в связи свыше указанными доводами защиты у суда отсутствуют.
Нарушений уголовно-процессуального закона, влекущих отказ в удовлетворении ходатайств, в том числе, на стадии предъявления обвинения и выполнении требований ст. 217 УПК РФ, судом также не установлено.
В соответствии со ст. 110 УПК РФ мера пресечения отменяется, когда в ней отпадает необходимость или изменяется на более строгую или более мягкую, когда изменяются основания для ее избрания, предусмотренные ст. ст. 97 и 99 УПК РФ.
При решении вопроса о мере пресечения суд учитывает то, что обвиняемые являются гражданами РФ, зарегистрированы в России, не судимы. Также суд учитывает их семейное положение, иные исследованные данные о личности. Кроме того, суд принимает во внимание содержание документов, приобщенных по ходатайству защиты в судебном заседании, в том числе относительно характеристики личности и состава семьи Соколова.
Вместе с тем, как следует из представленных материалов, постановления об избрании в отношении обвиняемых указанных мер пресечения и продлении сроков их действия не отменены и вступили в законную силу. Основания, учтенные при вынесении указанных решений не отпали, существенно не изменились и не утратили своей актуальности. При этом судами проверялись обстоятельства, связанные с осуществлением принудительного привода и последующего задержания обвиняемых на первоначальном этапе расследования, а также изучались данные о личности обвиняемых. Исследованная в настоящем судебном заседании переписка обвиняемых и иных лиц в сети «Интернет» содержит, в том числе, информацию относительно препятствования производству предварительного расследования (например, рекомендации свидетелям давать заведомо ложные показания, советы одного из обвиняемых относительно способа получения листка нетрудоспособности для срыва следственных действий).
Кроме того, суду фактически не представлены сведения о наличии у обвиняемого Парфенова постоянного места жительства на территории РФ. По месту регистрации обвиняемого (в доме, непригодном для проживания) зарегистрированы более 100 граждан, там не проживающих.
Также судом учитывается тяжесть и характер предъявленного обвинения.
Изложенное свидетельствует о наличии достаточных оснований полагать, что в случае изменения действующих мер пресечения на более мягкие обвиняемые могут воспрепятствовать производству по делу, в том числе путем оказания давления на свидетелей, которые подлежат допросу при рассмотрении уголовного дела но существу. Сохраняются и обоснованные опасения, что обвиняемые скроются от суда. При таких обстоятельствах применение в отношении кого-либо из обвиняемых более мягких мер пресечения (о которых ходатайствовала защита), например, домашнего ареста в отношении Парфенова, либо залога, личного поручительства или домашнего ареста в отношении Соколова, суд не усматривает. С учетом вышеприведенных обстоятельств суд приходит к выводу, что более мягкие меры пресечения не будут являться гарантией надлежащего поведения обвиняемых, не препятствования дальнейшему производству по делу с их стороны. Обозревавшееся по ходатайству защиты Соколова заключение специалиста, который на основании представленных документов сделал вывод об индивидуально-психологических особенностях обвиняемого, не свидетельствует о наличии оснований для изменения меры пресечения с учетом фактов, установленных в судебном заседании.
Доказательства невозможности применения указанных мер пресечения по медицинским причинам суду не представлены.
Оснований для внесения изменений в ранее установленные обвиняемому Мухину запреты и ограничения суд не усматривает.
Не входя в обсуждение вопросов, подлежащих разрешению при рассмотрении уголовного дела по существу, суд приходит к выводу, что представленные прокуратурой материалы свидетельствуют о наличии обоснованных подозрений относительно наличия события преступления и причастности к нему обвиняемых. На это указывают как показания свидетелей, так и отчасти информация, содержащаяся в упомянутой переписке в сети «Интернет», в том числе рекомендации скрывать от сотрудников правоохранительных органов определенные сведения относительно деятельности обвиняемых, несмотря на то, что указанная деятельность декларируется последними как легальная. Вместе с тем, оценка доказательств в совокупности для установления виновности либо невиновности обвиняемых может быть произведена судом лишь при постановлении приговора, а не в настоящее время. Высказанные Соколовым предположения относительно того, что уголовное преследование осуществляется в связи с его профессиональной деятельностью могут быть проверены при рассмотрении уголовного дела по существу при условии представления доказательств такой взаимосвязи.
Также суд считает необходимым отметить, что содержащиеся в ходатайстве прокурора доводы относительно необходимости рассмотрения поступивших в прокуратуру ходатайств защиты не могут быть приняты во внимание в качестве основания для применения меры пресечения. Вне зависимости от поступления каких-либо ходатайств полномочия прокурора в части данного уголовного дела в настоящее время ограничиваются немедленным направлением его в суд.
На основании изложенного, руководствуясь ст. 109, 107 УПК РФ,
ПОСТАНОВИЛ:
Продлить срок содержания под стражей в отношении обвиняемых:
Парфенова Валерия Николаевича - на 14 суток, а всего до 15 месяцев 14 суток, то есть до 11 ноября 2016 года;
Соколова Александра Александровича - на 14 суток, а всего до 15 месяцев 14 суток, то есть до 11 ноября 2016 года.
Продлить срок содержания под домашним арестом обвиняемого Мухина Юрия Игнатьевича на 14 суток, а всего до 15 месяцев 14 суток, то есть по 11 ноября 2016 года.
Постановление может быть обжаловано в апелляционном порядке в апелляционную коллегию Московского городского суда в течение 3 суток со дня его вынесения. Судья О.А. Музыченко.
